Во Франции, в отличие от России, зачинщики забастовок на оборонных предприятиях в военное время были бы расстреляны

Стариков Николай Викторович:

Первый звонок русской трагедии прозвучал 18-го февраля: как и накануне «Кровавого воскресенья» на Путиловском заводе вспыхнула забастовка! Предприятие это по-прежнему было не простое, а оборонное, и выпускало продукцию, от наличия которой в окопах зависела жизнь или смерть русских солдат. В демократической Франции завод, работающий на оборону и забастовавший в военное время, был бы оцеплен колониальными войсками, а все зачинщики были бы быстро арестованы, судимы и расстреляны. В «темнице народов», как нам представляют царскую Россию, не сдвинулся с места ни один городовой. Правительство полагало, что решение этой проблемы — дело самих рабочих и администрации.

Стариков не только лжец, но и плагиатор. Его пассаж взят из книги «История русской армии» известного историка и публициста Антона Керсновского. Труд Керсновского написан им в эмиграции, а в России переиздан в 1992–1994 гг.

«18 февраля вспыхнула забастовка на Путиловском заводе. В демократической Франции завод, работающий на оборону и забастовавший в военное время, был бы оцеплен сенегальцами, и все зачинщики поставлены к первой попавшейся стенке. В «стране произвола и кнута» не сдвинулся с места ни один городовой… Правительство полагало, что это — дело самих рабочих и администрации».

С реальностью, картина, нарисованная Керсновским и украденная Стариковым, имеет мало общего. Советский историк и публицист Фёдор Капелюш в работе «Восстания во французской армии в 1917 году» обширно цитирует документы и очевидцев, свидетельствующих обратное. Бастовали и ещё как, в том числе и на оборонных предприятиях.

«Стачечное движение во Франции начало нарастать уже в 1916 г. Сначала забастовки имели чисто экономический характер, но под влиянием Февральской революции в России начали перерастать в политические. В мае и июне 1917 г. стачечное движение достигло своей высшей точки за все время войны: так, если в 1915 г. было 98 стачек, в которых участвовало 9500 человек, то в 1917 г. состоялась 691 забастовка с участием 294 тыс. человек. Надо заметить при этом, что приводимые выше цифры — официальные и, безусловно, сильно преуменьшенные. Официальная статистика не упоминает, например, о грандиозной политической забастовке, охватившей 200 тыс. металлистов в бассейне Луары, в парижском промышленном районе и в других индустриальных центрах Франции. Наиболее упорными были стачки в бассейне Луары в мае-июне 1917 г. В них участвовали рабочие промышленных городов бассейна: Сент-Этьена, Фирмини, Ле Шамбонн-Фежроли, Сент-Шамона, Рив-де-Жир и др.; отсюда движение распространилось на Живор, в департаменты Роны, Вьенны и Изеры. Бастующие, помимо экономических требований, выдвигали лозунг — окончание войны.

«В. 1917 г., — пишет один из участников движения, — я работал у Клерже-Сен и К° в Леваллуа. Мы изготовляли моторы для 6- и 11-цилиндровых самолётов. Мы требовали окончания войны. Однажды утром в 8 часов делегаты цеха объявили: не работаем! Никто не стал на работу. К вечеру бастовало 120 тыс. человек. На следующий день число забастовщиков достигло 250 тыс. человек. Но проклятый Мерргейм (лидер профсоюза металлистов. — Ф. К.) с первого же дня работал над тем, чтобы сорвать забастовку, сеял смуту и пессимизм».

Непосредственным поводам к забастовке в бассейне Луары послужила отправка на фронт рабочих призывов 1913 и 1914 гг.

«40 тыс. рабочих обоих, заводов Рено и Сальмсона в Билланкур, — пишет другой участник стачки, — бросили работу, как один человек. Немедленно на берегах Сены был устроен летучий митинг, на котором была объявлена цель забастовки, совершенно исключительная в летописях борьбы пролетариата. 40 тыс. рабочих поднялись с лозунгом: «Война войне!» Мы бросились в Париж и его предместья с криками: «Довольно лилась кровь!» Но правительству помогало предательство профсоюзных вождей Жуо и Мерргейма. Массы всюду бушевали. Но у масс не было необходимого руководителя: коммунистической партии».

Поскольку забастовщики в Билланкур и Леваллуа опубликовали свои воспоминания в газете французской компартии соответственно за 25 и 30 августа 1932 года, их явно не расстреляли в 1917-м. И сами забастовки были прекращены не силой оружия, а через соглашения властей с руководством профсоюзов.