В фильме «Красная жара» зловещий образ советского силовика. Владимир Креститель перед Кремлём НТС-овский
Сёмин Константин Викторович:
И вот это не бьётся, конечно с нашей исторической доктриной, с нашим сегодняшним мифом, со всеми этими Владимирами Крестителями НТС-овскими перед Кремлём, со всеми солженицынами и прочим коллаборационизмом, который мутным валом заливает наши исторические залы, телеэкраны киноэкраны, библиотеки и самое страшное, школьные учебники…
Выступление на заседании Клуба левых историков и обществоведов 29 сентября 2019 г.
Всё плохое, что они хотели сказать о нас сказать, они в принципе уже сказали. Уже Советского Союза нет и воевать с ним… Теперь уже гораздо более актуален для них образ злобного гангстера, кагэбэшника, бандита русского… Ну, русская мафия, ну вы сами видите, это более востребовано в повседневном мире, потому что ну это как бы существует, и есть на что ссылаться. «Красная Жара» может быть последняя отсылка к образу зловещего советского солдата, офицера, силовика.
С какого перепугу, князь Владимир, правивший Русью в 978–1015 гг. вписан в Народно-Трудовой союз, созданный в эмиграции в 1930-м? На каком основании он ставится в ряд с коллаборационистами, то есть лицами сотрудничающими с врагом против своей страны? Какое отношение НТС имеет к возведению его памятника на Боровицкой площади? Ровным счётом никакого, но связка одного из крупнейших правителей страны с наймитами абвера и ЦРУ позволяет мимоходом вылить на него очередное помойное ведро. Как писатели Александр Солженицын и Владимир Солоухин постоянно поливали грязью российскую историю после Октябрьской революции, так и Сёмин не может не мазать ею прошлое страны до победы большевиков.
Фильм «Красная Жара» (правильный перевод «Красный мент») не содержит ни одного антисоветского эпизода. Капитан Иван Данко в исполнении Арнольд Шварценеггера куда круче американских полицейских. Он не только лихо расправляется с бандитами, но и прикалывается над партнёрами («А зачем вам аквариум? — Ну, знаете, когда я устаю, я любуюсь рыбками, и отдыхаю. Расслабляюсь. А как расслабляются у вас, в России? — Водка»).
Далёкие от либерализма взгляды Ивана воспринимаются штатовскими коллегами с явным сочувствием («Вот скажи мне, капитан, если у вас такой рай, то почему вы, как и мы, по ноздри в этом говне с героином и кокаином?! — Китайцы нашли решение, сразу после Революции: они построили всех наркоторговцев, всех наркоманов, вывели их на площадь и расстреляли в затылок. — Нет, здесь такое не сработает: проклятые политики не дадут. — Расстреляйте сначала их»). Зато бандиты в фильме Сталина не любят («Спустя 70 лет в Москве начинают открываться двери. И вкус свободы будет с примесью кокаина. Страна, которая выжила при Сталине, всяко справится с наркотиками»). Для коммунистической пропаганды фильм делает куда больше, чем Сёмин.