Тухачевский предложил выпустить 100 тысяч танков в 1930 году после прихода Гитлера к власти
Платошкин Николай Николаевич:
Спор Сталина с Тухачевским был абсолютно делового характера. Причём в конце, я должен сказать, он шёл два года — с 1930-го по 32-й год, они письмами обменивались, Сталин, это опубликовано, признал свою частичную неправоту. Ну, Тухачевский был романтик. Он говорил: Гитлер пришёл к власти. Всё! Польша исчезла. Появилась Германия. Германия это не Польша. Германия это серьёзно. Поэтому, писал Тухачевский Сталину, нам надо, внимание, 100 тысяч танков, 246 дивизий (ну, дивизия, это на всякий случай, 11–12 тысяч человек), а армия, вся Красная, полмиллиона была. Сталин отвечает на это с точки зрения хозяйственного руководителя: «Товарищ Тухачевский, вы военный романтик, но вы увлечены, — как он пишет, — военно-бюрократической сутью дела. А у нас страна слабая, мы только что начали индустриализацию, и тупо экономика этого всего не выдержит. То есть, вы вообще-то по идее всё нормально, но вы поймите, у нас вообще-то и стали столько нет», ну и так далее… Тухачевский исходил из чисто военных вещей и, кстати, он был прав. У нас, собственно, столько дивизий и было в 1941 году, ну танков было поменьше, но тоже много. Но в 1932 году, когда первую пятилетку сделали, и когда у нас заработали заводы и энергетика, Сталин пишет Тухачевскому, что вот теперь наша страна другая. И, может быть, не 100 тысяч танков, но 50 тысяч нам надо иметь, и я честно признаюсь, товарищ Тухачевскй, что когда я вам отвечал в первый раз, я был немного раздражён, и так далее, и тому подобное.
Платошкин, на выступление которого посоветовал обратить внимание наш читатель Павел, не только врёт, но и опровергает собственное враньё. У него командующий войсками Ленинградского военного округа Михаил Тухачевский выдвигает программу реформы армии в ответ на приход Гитлера к власти, а затем в 1930–1932 гг. обсуждает её со Сталиным. Но Гитлер-то возглавил германское правительство 30 января 1933-го. Значит доклад Тухачевского наркому по военным и морским делам Клименту Ворошилову о реконструкции вооруженных сил от 11 января 1930 года никакого отношения к военным планам фюрера не имеет.
На момент подачи доклада Германия с армией из 10 дивизий (115 тысяч человек) без тяжёлой артиллерии, танков и авиации, ни малейшей угрозы не представляла. С Советским Союзом германские власти активно торговали и сотрудничали в нелегальных военных разработках, а Гитлера никто всерьёз не воспринимал. На выборах в Рейхстаг его партия получила жалкие ничтожные 2,6% голосов и 12 депутатских кресел из 491.
Может, Тухачевский предвидел рост популярности нацистов и их грядущий приход к власти? Нет, в опубликованной в 1931 году статье «Подготовка новой войны против СССР» про Германию не говорится ни слова. В ней сообщается, что «министры Америки, Англии, Франции и других капиталистических стран непрерывно разъезжают из одной страны в другую и в поисках выхода из кризиса, для спасения своих капиталов настойчиво и лихорадочно сколачивают антисоветский фронт».
Теоретически в такой фронт могли войти Польша, Румыния, Литва, Латвия, Эстония и Финляндия, имевшие в общей сложности до 100 пехотных и кавалерийских дивизий, около 300 танков времён Первой мировой войны и порядка 1 тысячи устаревших самолётов. (К началу Второй мировой войны количество танков выросло до 1 тысячи с небольшим, а самолётов до 2 тысяч). Поскольку Польша имела территориальные споры и крайне скверные отношения с Германией и Чехословакией, а Румыния с Чехословакией и Венгрией, часть войск пришлось бы оставить на границах с ними. На британцев с французами рассчитывать не приходилось. В 1940 году, когда война шла уже вовсю, они собрали для поддержки Финляндии против СССР аж 60-тысячный экспедиционный корпус из 4 дивизий, да и тот не успели высадить.
Между тем план Тухачевского предусматривал создание армии из «260 дивизий стр[елковых] и кав[алерийских], 50 дивизий АРГК (артиллерии резерва главного командования — Истляп) плюс артиллерия большой мощности и миномёты, 225 батальонов ПРГК (пулемётов резерва главного командования — Истляп), 40 тыс. самолетов в строю, 50 тыс. танков в строю».
Таким количеством боевой техники на тот момент не располагали все страны мира вместе взятые. Мощнейшая в военном отношении европейская держава — Франция имела менее 3 тысяч старых танков, выпущенных в основном во время Первой мировой войны и 2 тысячи самолётов. До германского вторжения 10 мая 1940 года армия получила 3,5 тысячи танков и около 5 тысяч самолётов. Советский Союз на 22 июня 1941 года имел около 23 тысяч танков, построенных за 10 лет.
На случай войны аппетиты Тухачевского росли. В записке Сталину от 30 июня 1930 года он разъяснял, что после столкновения с империалистическими хищниками «годичную программу танков можно считать в 100 000 шт.». Ничего общего с реальностью этот бред не имел. И хотя советская военная промышленность к началу Великой Отечественной стала куда мощнее, среднегодовое производство танков и самоходных орудий в 1942–1944 гг. у неё оказалось втрое меньше. Заявление же Платошкина о письме 1932 года, в котором генсек даёт добро на выпуск 50 тысяч танков — нахальнейшая подтасовка. Текст упомянутого им документа прекрасно известен.
«Товарищу Тухачевскому.
Копия товарищу Ворошилову.
Приложенное письмо на имя т. Ворошилова написано мной в марте 1930 г. Оно имеет в виду 2 документа: а) Вашу “записку” о развёртывании нашей армии с доведением количества дивизий до 246 или 248 (не помню точно); б) “соображения” нашего штаба с выводом о том, что Ваша “записка” требует, по сути дела, доведения численности армии до 11 миллионов душ, что “записка” эта ввиду этого — нереальна, фантастична, непосильна для нашей страны.
В своем письме на имя т. Ворошилова, как известно, я присоединился, в основном, к выводам нашего штаба и высказался о Вашей “записке” резко отрицательно, признав её плодом “канцелярского максимализма”, результатом “игры в цифры” и т.п.
Так было дело два года назад.
Ныне, спустя два года, когда некоторые неясные вопросы стали для меня более ясными, я должен признать, что моя оценка была слишком резкой, а выводы моего письма — не во всем правильными.
Во-первых, ближайшее знакомство с делом показало, что цифра “11 миллионов душ” не вытекает из Вашей “записки”, ибо то, чего может требовать Ваша “записка” и чего она в самом деле требует — это армия в 8 миллионов душ. Конечно, 8-миллионная армия — тоже нереальна, не нужна и непосильна для нашей страны, по крайней мере, в ближайшие три-четыре года (не говоря уже о первой пятилетке). Но 8 миллионов всё же не 11 миллионов.
Во-вторых, несомненно, что изменившийся за последние годы характер армий, рост техники военного транспорта и развитие авиации, появление механизированных частей и соответствующая реорганизация армии — создают совершенно новую обстановку, лишающую старые споры о большом количестве дивизий их решающего значения. Нет нужды доказывать, что не количество дивизий, а, прежде всего, их качество, их насыщенность техникой будет играть отныне решающее значение. Я думаю, Вы согласитесь со мною, что 6-миллионной армии, хорошо снабжённой техникой и по-новому организованной — будет вполне достаточно для того, чтобы отстоять независимость нашей страны на всех, без исключения, фронтах. А такая армия нам более или менее по силам. Мне кажется, что моё письмо на имя т. Ворошилова не было бы столь резким по тону и оно было бы свободно от некоторых неправильных выводов в отношении Вас, если бы я перенёс тогда спор на эту новую базу. Но я не сделал этого, так как, очевидно, проблема не была ещё достаточно ясна для меня.
Не ругайте меня, что я взялся исправить недочёты своего письма с некоторым опозданием.
7.V.32 г.
С коммунистическим приветом»
Как видите, упомянутое Платошкиным извинение в письме есть, но оно касается оценки численности армии. Про 50 тысяч танков не сказано ни слова. Сталин лишь соглашается, что план формирования 260 дивизий реален. Однако аппетиты Тухачевского по массовому выпуску боевой техники урезал и правильно сделал. Потому что знал: и промышленность столько не потянет, и танкистов в достаточном количестве подготовить невозможно, и при бурном техническом прогрессе боевые машины быстро устаревают. Поскольку отчасти платошкинскому кумиру удалось настоять на своём, танков к 22 июня 1941 года всё равно выпустили больше, чем у остальных держав планеты, и все указанные выше проблемы способствовали их огромным потерям в первые месяцы войны.
Развернись «красный Бонапарт» во всю ширь, вышло бы много хуже. В записке Сталину от 19 июня 1930 года Тухачевский уточнил:
«Необходимо иметь в виду, что в танковом вопросе у нас до сего времени подходят очень консервативно к конструкции танка, требуя, чтобы все танки были специального военного образца. Между тем, учитывая, что к концу пятилетки мы в Европе не будем иметь конкурентов по танкостроению, нам необходимо стремиться к тому, чтобы специально военные танки составляли бы от общего числа около одной трети, для выполнения специальных задач, борьбы с противотанковой артиллерией и пр. Остальные танки, идущие обычно во 2-м и 3-м эшелонах, могут быть несколько меньшей быстроходности, большего габарита и пр. А это означает, что такой танк может быть бронированным трактором, точно так же мы имеем бронированные автомобили, поезда, дрезины, что позволит выставить бронетрактора в громадных массах».
Воинство на бронированных тракторах имеет все шансы на успех, если противник, увидев их грозную орду, умрёт от смеха, и в реальности столь клинические программы ни одна армия мира не принимала. В 1941 году сотня с небольшим советских тракторов бронировались, вооружались и шли в бой в безысходных ситуациях, когда ничего другого не оставалось. Они имели ограниченный успех под Одессой против второсортных румынских войск, но против немцев под Харьковым оказались бесполезными.