СССР вёл себя по отношению к Китаю хуже, чем американцы — по отношению к нему
Храмчихин Александр Анатольевич:
У проблемы второго фронта в плане того, кто кому и сколько был должен, есть ещё один аспект, который отечественная историография вообще не принимает в расчёт. Дело в том, что от нас тоже просили открыть второй фронт. Просила страна, находившаяся в гораздо более отчаянном положении, чем мы даже в худшие дни 1941–1942 годов. Речь идёт о Китае.
Эта страна вступила во Вторую мировую раньше всех. Европоцентризм отечественных и западных историков привел к тому, что датой начала войны считается 1 сентября 1939 года, день нападения Германии на Польшу. На самом деле такой датой надо было бы считать 7 июня 1937 года, когда японцы начали агрессию против Китая. Если не 19 сентября 1931 года, когда Япония начала захват Маньчжурии. Однако война между обитателями Дальнего Востока удостоилась быть присоединенной ко Второй мировой лишь после того, как Япония напала на США. Как будто после этого Японо-китайская война, продолжавшаяся фактически уже десять лет, каким-то образом изменилась.
Логично видя в Японии противника, Москва в 30-е годы исходила из принципа: «Враг моего врага — мой друг», забыв даже войну с гоминьдановцами за КВЖД осенью 1929 года и естественные идеологические симпатии к китайским коммунистам. После начала японской агрессии против Китая СССР стал оказывать ему полномасштабную военную помощь (включая прямое участие в боевых действиях советских военнослужащих), забыв об идеологии. Коммунистам было приказано подчиниться Гоминьдану и вместе воевать против внешнего врага.
Только благодаря этой помощи Китай смог продержаться. Американский генерал Клэр Ченнолт с 1937 года командовал американскими лётчиками-наёмниками, воевавшими в Китае против Японии (после того как в 1941 году в войну вступили США, наёмники превратились в военнослужащих 14-й Воздушной армии). Он был яростным антикоммунистом, при этом одна из глав его мемуаров «Путь бойца» представляет собой панегирик советской помощи Китаю вообще и действиям советских лётчиков в небе Китая в частности. Только самолётов, причем самых современных на тот момент, Китай получил из Союза 900 штук, счёт поставок артиллерийского и стрелкового вооружения шёл на тысячи и десятки тысяч единиц. Но это было только до 22 июня 1941 года. После начала Великой Отечественной нам стало как-то не до Китая. Более того, нам стал очень важен мир с Японией, ибо войны на два фронта СССР, безусловно бы, не выдержал. Поэтому помощь Китаю сразу и резко прекратилась. И кто бы нас не понял? Уж, наверное, собственная судьба была для нас важнее судьбы Китая. И уж, разумеется, судьба всей Второй мировой решалась на советско-германском, а не на японо-китайском фронте. Всё это совершенно очевидно. Только Китай требовал от нас Второго фронта, поскольку тоже хотел жить.
Гоминьдановские войска воевали чрезвычайно плохо. Имея очень значительное преимущество над японской группировкой в численности личного состава, они проигрывали почти все сражения, неся огромные потери. Даже летом 1944 года, в дни, когда Советская армия триумфально громила немцев в Белоруссии и Карпатах, а англосаксы начали победное шествие по Франции, японцы организовали наступление на юге Китая, нанеся гоминьдановцам очередное крупное поражение. При том, что одновременно Япония на Тихоокеанском ТВД проигрывала американцам всё, что можно. Собственно, и в самом Китае только американская авиация спасала гоминьдановские войска от полного краха.
Коммунистические войска, формальные союзники Гоминьдана, не принимали в войне против японских агрессоров вообще почти никакого участия. Циничный подонок Мао Цзэдун сидел в Яньнани и ждал, когда японцы и гоминьдановцы истощат друг друга, чтобы потом, после окончания Второй мировой, захватить власть в Китае (что он успешно и проделал в 1949 году).
Тем не менее китайцы всю войну приковывали к себе миллионную группировку японских войск. Как известно, мы выиграли битву под Москвой исключительно благодаря переброске на фронт войск из Сибири и с Дальнего Востока. Переброска эта оказалась возможной потому, что стало ясно: Япония, вовлечённая в войну с Китаем, а затем с США и Великобританией, не имеет возможности воевать ещё и с нами. Поэтому советско-китайская граница, являвшаяся в тот момент фактически советско-японской, была почти оголена.
Если бы Китай рухнул в конце 1941-го или в первой половине 1942 года, миллионная группировка японских войск в этой стране высвободилась бы. У Токио появилась бы возможность, во-первых, значительно усилить свои войска на Тихоокеанском ТВД (после чего Америке точно надолго стало бы не до второго фронта), а также резко усилить группировку в Маньчжурии. И начать наступление на почти незащищённый Советский Дальний Восток. Как раз в те дни, когда мы переживали харьковскую и керченскую катастрофы, когда появился на свет приказ № 227 («Ни шагу назад!»), поскольку страна стояла на пороге уже не локальной, а общей и окончательной катастрофы.
Китай, однако, проигрывая всё что можно, не проиграл окончательно. И всех вышеназванных ужасов не случилось. Хотя мы не открыли второй фронт и вообще прекратили всякую помощь. Более того, мы, несмотря на многочисленные просьбы, не разрешили англосаксам возить в Синьцзян помощь Китаю через территорию Средней Азии.
Нет, разумеется, исход войны решался не на японо-китайском фронте, с этим не поспоришь. Даже в руководстве Китая многие понимали и принимали нашу логику. Но нельзя не заметить, что мы вели себя по отношению к Китаю несравненно хуже и циничнее, чем англичане и американцы — по отношению к нам. И помощь Китаю в 30-е годы этого факта не отменяет.
Отставной сотрудник предвыборного штаба гайдаро-чубайсовского Союза Правых сил постоянно обвиняет Россию в предательстве то поляков, то югославов, то китайцев и всегда лжёт. Китай получил от Советского Союза ещё больше оружия, бооевой техники и боеприпасов, чем пишет Храмчихин: 1285 самолётов, 82 танка, до 1,6 тысячи орудий с 2 млн снарядов, около 14 тысяч пулемётов и свыше 390 млн патронов. Однако договоров типа американо-советского протокола 1 октября 1941 года, распространяющим на нашу страну закон о ленд-лизе СССР и Китай не подписывали. Договор о ненападении, заключенный между обеими странами 21 августа 1937 года, не накладывал на СССР никаких обязательств по оказанию военной помощи Китаю:
«Правительство Союза Советских Социалистических Республик и Национальное правительство Китайской Республики, одушевленные желанием содействовать сохранению всеобщего мира, укрепить существующие между ними дружественные отношения на твёрдой и постоянной основе и подтвердить более точным образом обязательства, взаимно принятые ими на себя согласно договору об отказе от войны, подписанному в Париже 27 августа 1928 г., решили заключить настоящий договор и для этой цели назначили своими уполномоченными, а именно: Центральный Исполнительный Комитет Союза Советских Социалистических Республик — Дмитрия Богомолова, Чрезвычайного и Полномочного Посла в Китайской Республике; Его Превосходительство Президент Национального правительства Китайской Республики — доктора Ван Чжун-гуя, Министра Иностранных Дел, которые, после обмена своими полномочиями, найденными в должной и надлежащей форме, согласились о нижеследующих статьях:
Статья I. Обе Высокие Договаривающиеся Стороны торжественно подтверждают, что они осуждают обращение к войне для разрешения международных споров и что они отказываются от таковой, как орудия национальной политики в их отношениях друг с другом, и, как следствие этого обязательства, они обязуются воздерживаться от всякого нападения друг на друга как отдельно, так и совместно с одной или несколькими другими державами.
Статья II. Если одна из Высоких Договаривающихся Сторон подвергнется нападению со стороны одной или нескольких третьих держав, другая Высокая Договаривающаяся Сторона обязуется не оказывать, ни прямо, ни косвенно, никакой помощи такой третьей или третьим державам в продолжение всего конфликта, а равно воздерживаться от всяких действий или соглашений, которые могли бы быть использованы нападающим или нападающими к невыгоде Стороны, подвергшейся нападению.
Статья III. Обязательства настоящего договора не будут истолкованы таким образом, чтобы нарушить или изменить права и обязательства, вытекающие для Высоких Договаривающихся Сторон из двухсторонних или многосторонних договоров или соглашений, подписанных обеими Высокими Сторонами и заключенных до вступления в силу настоящего договора.
Статья IV. Настоящий договор составлен в двух экземплярах на английском языке. Он вступает в силу в день его подписания вышеупомянутыми уполномоченными и останется в силе в течение пяти лет. Каждая из Высоких Договаривающихся Сторон может известить другую за шесть месяцев до истечения этого срока о своем желании прекратить действие договора. В случае, если ни одна из Сторон не сделает этого вовремя, договор будет считаться автоматически продлённым на срок в два года после истечения первого срока. Если ни одна из Высоких Договаривающихся Сторон не нотифицирует другой за шесть месяцев до истечения двухлетнего срока о своем желании прекратить договор, он остается в силе на новый срок в два года и так далее».
В удостоверение чего соответствующие уполномоченные подписали настоящий договор и приложили к нему свои печати».
Ни единого упоминания о военной помощи в документе нет. Отсутствовали упоминания о военных поставках и в советско-китайском торговом договоре 16 июля 1939 года. И уж тем более не было ни единого пункта, который можно было трактовать, как обязательства СССР напасть на Японию, с которой он не воевал. Тогда, как Великобритания и США с Германией воевали и потому требования Москвы активизировать боевые действия против Гитлера закономерны. Уже статья 1-я статья англо-советского союзного договора 26 мая 1942 года указывала, что «Высокие Договаривающиеся Стороны взаимно обязуются оказывать друг другу военную и другую помощь и поддержку всякого рода в войне против Германии и всех тех государств, которые связаны с ней в актах агрессии в Европе».
Налицо также разница в географическом положении СССР и англосаксонских государств налицо. Великобритания и США находились за водными преградами, вражескому вторжению не подвергались и, следовательно, вполне могли поставлять на восток излишки оружия, снаряжения и боевой техники. Особенно это касалось Соединённых Штатов, которым за громадными пространствами Атлантического и Тихого океанов вообще ничто не угрожало, а промышленность работала совершенно спокойно. Зато у нас немцы стремительно продвигались к Москве, переброшенные на Урал заводы начинали выпускать продукцию прямо с колёс, и на счету было не только каждое орудие, но и каждый снаряд.
Япония, хоть и подписала 13 апреля 1941 года договор о ненападении с СССР, готовилась на него напасть. Сначала в том же году, после предполагаемого падения Москвы, а затем, когда выяснилось, что немецкое наступление захлебнулось, появилась директива императорской ставки № 1048 от 3 декабря 1941 года. Согласно этому документу, дислоцирующейся вдоль советских дальневосточных границ Квантунской армии приказывалось: «Быть в готовности начать боевые действия весной 1942 г.».
В операции планировалось использовать не менее 28 пехотных дивизий, 2 танковые дивизии, войска вассальных государств Маньчжурии и Внутренней Монголии, соответствующие 15 пехотным и кавалерийским дивизиям, и бригаду русских белоэмигрантов. Всего до 1 миллиона человек, свыше 5 тысяч орудий и миномётов, более 1 тысячи танков и порядка 2 тысяч самолетов. То есть столько же, сколько воевало в Китае, с заметно большим количеством бронетехники и авиации.
Будь граница СССР действительно «почти оголена», как врёт Храмчихин, японцы могли бы без проблем захватить как минимум Владивосток, Хабаровск и Северный Сахалин с Камчаткой. Но она таковой не являлась, в чём может убедиться любой, заглянувший в справочник «Боевой состав Советской армии за 1941–1945 гг.», составленный в военно-научном управлении российского Генерального штаба. Согласно этому справочнику, на 1 января 1942 года Советский Союз имел на Дальнем Востоке 24 стрелковые, 2 мотострелковые, 2 кавалерийские, 2 танковые дивизии и 11 отдельных бригад, в том числе 8 танковых. На стороне СССР должны были действовать армии советских сателлитов. Монголии выставляла 8 кавалерийских дивизий сокращённого состава и бронеавтомобильную бригаду, Тува — кавалерийский полк, соответствующий монгольской дивизии. Против японцев предполагалось использовать и китайско-корейскую бригаду, сформированную из перешедших на советскую территорию партизан (одним из её батальонов командовал будущий вождь Корейской Народно-Демократической Республики Ким Ир Сен).
По численности соединения Красной Армии не уступали потенциальному противнику, а по количеству боевой техники даже превосходили его. Однако Квантунская армия имела значительное позиционное преимущество и могла ударить превосходящими силами по любому месту оборонительных позиций советских войск, растянутых по огромной дуге вдоль берегов Амура, Уссури и Аргуни. В целом силы оказались примерно равными, и японцы напасть так и не решились. Только не потому, что их сковывали китайцы, против которых Квантунская армия не воевала, а потому, что разгром на Халхин-Голе в июле-сентябре 1939 года сделал их осторожными.
Анализируя роль СССР, командующий 9-м военным округом Китая генерал Чэнь Чэн говорил, что благодаря бездействию Квантунской армии «Китай фактически получает от СССР поддержку в несколько сот тысяч солдат» («Независимое военное обозрение», 30 сентября 2011 г.). Признание тем более ценное, что сделал его убеждённый антикоммунист, будущий начальник Генерального штаба китайской армии и премьер-министр Тайваня.
Прочти Чэнь Чэн статью Храмчихина, он, без сомнения, назвал бы автора дважды лжецом, оклеветавшим не только СССР, но и его самого. Конечно, японцы действовали куда успешнее. Они многократно били китайскую армию, особенно в 1937–1938 гг., когда заняли весь Северный и Центральный Китай с Нанкином, Пекином, Уханем, Шанхаем и другими крупнейшими городами, но и китайцы сумели одержать ряд побед.
Назову только самые значительные. В сражении за центр провинции Хунань — город Чанша с 17 сентября по 6 октября 1939 года войска под командованием Чэнь Чэна успешно отразили японское наступление. Два следующих наступления на Чанша: 6 сентября-8 октября 1941 года и 24 декабря 1941 года-15 января 1942 года — также обернулись для японцев большими потерями и отступлением на исходные позиции. Отходом и разгромом 13-й пехотной дивизии завершилась попытка взять временную столицу Китая Чунцин 5 мая — 14 июня 1943 года. Ранее три японские дивизии (5-я, 10-я и 13-я) были окружены и разбиты в сражении 24 марта-7 апреля 1938 года под Тайэрчжуанем. Ещё две дивизии (101-ю и 106-ю) 1–11 октября постигла та же участь под Ваньцзялином, а остатки сводной дивизии генерала Macao Накамуры 11 января 1940 года еле вырвались из засады в Куньлуньском ущелье…
Лжёт Храмчихин и заявляя, что китайские коммунисты не участвовали в войне против агрессоров. Первые четыре года боевых действий компартия действовала чрезвычайно активно. Её основные силы были преобразованы в 8-ю армию Китая, каждая из трёх дивизий которой направила на оккупированную противником территорию отборные отряды для организации партизанского движения. Особенно активно действовала 115-я дивизия будущего министра обороны КНР Линь Бяо, освободившая значительную территорию на стыке провинций Хэбэй, Чахар и Шаньси, а 24–25 сентября 1937 года разгромившая тыловые части и пехотный батальон 5-й японской дивизии у перевала Пинсингуань.
Партизанские отряды коммунистов быстро пополнялись, превращаясь в полки и бригады. Уже 25 декабря 1937 года на их основе была создана «Новая 4-я армия» во главе с ветераном гражданских войн Е Тином, а 20 августа 1940 года 8-я и «Новая 4-я» армии вместе с партизанами развернули мощное наступление в тылу противника, вошедшее в историю как «Битва ста полков». За два месяца удалось освободить территорию с населением более 5 миллионов человек, вывести из строя около 500 километров железнодорожных путей и уничтожить до 8 тысяч вражеских солдат.
Вскоре активность коммунистов стала проблемой не только для оккупантов, но и для китайского правительства. На освобождённых территориях компартия устанавливала свои порядки и даже делила землю между крестьянами, привлекая их на свою сторону. Неоднократно происходили и столкновения коммунистических отрядов с правительственными войсками, причем часто убитых с обеих сторон насчитывались тысячи. Так, начавшиеся во второй половине 1939 года бои между коммунистами и правительственными войсками в горном массиве Тайханьшан к январю 1940 года завершились разгромом последних. В свою очередь, правительственные войска, дождавшись, когда главные силы армии Е Тина во исполнение приказа командования перейдут на северный берег Янцзы, 7 января 1941 года напали на её штаб и тыловые подразделения, перебив и взяв в плен свыше 7 тысяч человек.
Отношения между гоминьдановцами и коммунистами стремительно ухудшались, и до конца войны главные силы Мао саботировали активные боевые действия, хотя локальные столкновения партизанских отрядов с японцами и воевавшими на их стороне частями китайских коллаборационистов не прекращались до завершения войны и капитуляции Японии.