Булгаков писал, что русский вор Милославский полезнее, чем инородцы Шпак и Бунша
фото Алексея Юшенкова
Каганов Леонид Александрович:
По мере роста читательского ума, по мере накопления литературных приёмов, стало не нужно раздавать актёрам «злые» и «добрые» маски как в античном театре, а мораль объявлять открытым текстом. Это привело к тому, что в хорошем приключенческом произведении не всегда заметна его мораль. Вот типичный пример. Все смотрели прекрасный булгаковский фильм «Иван Васильевич меняет профессию»? А многие ли обратили внимание на его мораль? О том, что русский вор Милославский будет умнее, чище и полезнее для российской государственности, чем всякие инородцы: врач-вредитель Шпак и злыдень-чиновник Бунша.
Фантастическую историю о путешествии во времени Ивана Грозного Каганов передёргивает сверху донизу. Для начала он врёт, называя кинокомедию «Иван Васильевич меняет профессию» булгаковской. Это фильм режиссёра Леонид Гайдая, который значительно отличается от пьесы Булгакова «Иван Васильевич». В том числе и в сцене с вором Жоржем Милославским и шведским послом.
На экране попавший на царский трон гражданин Бунша с готовностью отдаёт Швеции Кемскую волость, а Милославский ему препятствует.
«Бунша: Что?! Кемскую волость?!
Швед: О, я, я! Кемска волост. О, я, я!
Бунша: Ха-ха-ха! Да пусть забирают на здоровье! Я-то думал! Господи.
Дьяк: Как же это так, кормилец?..
Жорж: Да ты что, сукин сын, самозванец, казённые земли разбазариваешь?! Так никаких волостей не напасёшься!»
В пьесе уголовный элемент на интересы державы плевать хотел:
«Милославский. Так что же ты молчал? Кемскую волость?
Посол. О, я… о, я…
Милославский. Да об чём разговор? Да пущай забирают на здоровье!.. Господи, я думал, что!..
Дьяк. Да как же так, кормилец?!
Милославский. Да кому это надо? (Послу.) Забирайте, забирайте, царь согласен. Гут».
Патриотом-государственником вора сделали киношники, а шулер Каганов объявил эпизод булгаковским. И не зря: автор сценария ленты с наряду с Гайдаем, литератор Владлен Бахнов, по национальности как раз еврей. Даже кагановского нахальства не хватает обвинить его в травле инородцев.
Образы стоматолога Шпака и управдома Бунши также перевраны. Большинство известных в истории Шпаков — украинцы, белорусы и поляки. Персонаж Булгакова, учитывая имя-отчество (Антон Семёнович) и профессию (стоматолог), скорее всё же еврей, и субъект неприятный. Только какой он «врач-вредитель»? Шпак не наносит ни малейшего ущерба ни государству, ни здоровью пациентов. Наживается на них, но почему бы и нет, если специалист хороший?
С какого перепугу к нацменьшинствам приписан Бунша, и вовсе непонятно. Согласно пьесе, он потомок князя Корецкого. Русская ветвь Корецких пресеклась в XV веке, но в альтернативном мире Булгакова князья спаслись, по всем признакам породнившись с Рюриковичами. Спустя четыре столетия кровь проявилась в хлопотливом заведующим домовым хозяйством, оттого он на царя и похож.
Гайдай этот сюжет не использовал, зато в пьесе он один из основных. В советской Москве Бунша панически открещивается от отца-аристократа:
«Николай Иванович, вы не называйте меня князем, я уж доказал путём представления документов, что за год до моего рождения мой папа уехал за границу, и таким образом очевидно, что я сын нашего кучера Пантелея. Я и похож на Пантелея».
Зато, попав на трон Ивана Грозного, мигом вспомнил о знатном происхождении.
«Бунша (Дьяку). Вы что на меня так смотрите? Я знаю, что у тебя на уме! Ты думаешь, уж не сын ли я какого-нибудь кучера или кого- нибудь в этом роде? Сознавайся! (Дьяк валится в ноги). Нет, ты сознавайся, плут…Какой там сын кучера? Это была хитрость с моей стороны».
Шпак не вредитель, Бунша российский князь, Милославский не отстаивает Кемскую волость, а что остаётся? Правильно, одно лишь враньё Каганова. Будь Булгаков жив, он на него бы и донос накатал за разжигание межнациональной розни, а так остаётся только на могилу гадить.