Атака русских кавалергардов под Аустерлицем была идиотской
Фото Александра Миридонова
Мединский Владимир Ростиславович:
Существует гениальный британский сюжет о гибели чуть ли не всего элитнейшего 93-го кавалерийского полка под Севастополем — миф о том, как некий полусумасшедший английский генерал приказал атаковать в конном строю русские позиции.
Кавалерийская атака при повышении местности более чем на 15 градусов была прямо запрещена всеми уставами всех армий мира. Атака не могла не кончиться трагедией. Представьте: больше тысячи британских кавалеристов в красных мундирах медленно скачут к русским позициям под Севастополем. Медленно — потому что вверх! Под углом в 20 градусов! Описывает эту историю и Лев Толстой… «Мы плакали, когда в них целились».
В этой атаке полегли сыновья чуть ли не всех дворянских семей Британии, дети принцев, графов и лордов. Тем не менее, в Британии внимание обращено не на идиотизм приказа, а на то, как полк бесстрашно его выполнил.
Поведением кавалеристов гордятся! Они знали, что идут на верную смерть, но честно выполнили свой долг. Киплинг написал прекрасную балладу «Атака красной кавалерии».
В центре Лондона мне как-то удалось попить пива в «фирменном» «Баре красной кавалерии». В нём висят картины, на которых с экспрессией выписаны эта атака, все каски, мундиры, подпруги, кивера, шашки. Все эти старинные запылённые воинские атрибуты с любовью развешаны на стенах и расставлены на полках. Романтика невероятная: истинные англичане всегда готовы выполнить любой приказ и погибнуть во имя королевы и Британии.
А вот совершенно аналогичная русская история: во время войны 1807 года под Аустерлицем два эскадрона русских кавалергардов получили приказ атаковать французское каре.
Плотное скопление войска ощетинившихся французских штыков, на которое скачут всадники в шитых золотом белых мундирах. Красота неописуемая! Ведь кавалергарды — самый цвет русской армии, брали туда исключительно детей дворян, да не простых — через одного князья, графы, бароны. Служить в кавалергардском полку — большая честь! Там, как и у англичан, «cream of the cream» высшего общества. Но, увы, приказ столь же идиотский (такой же как и у англичан в Крыму спустя 50 лет), атака столь же бессмысленна, сколь и бесстрашна. «Кавалергарда век недолог…»
Почти все погибли, единицы, сбитые с лошадей, попали в плен. Наполеон сказал по этому поводу, что никогда не видел такой красивой и бессмысленной атаки. Он спросил у одного из уцелевших офицеров: зачем они атаковали в поле в конном строю каре?
Тот ответил, что эскадрон получил приказ и должен был его выполнить. Наполеон смахнул скупую мужскую слезу профессионального солдата и всех пленных велел отпустить.
Отголоски этой истории есть у Льва Толстого — в описании сражения, в котором получает смертельную рану Андрей Болконский. В первых версиях романа он умирал. Но очень уж нужен был Толстому этот персонаж, не мог он его убить в начале книги! И в более поздних версиях романа Болконский выздоравливает.
В общем, история такая же, как с атакой красных королевских всадников на русские позиции. Результаты те же. Но выводы делаются иные! В России говорят о безграмотном генерале, пожелавшем выслужиться перед Главкомом русской армией под Аустерлицем — императором Александром I, и делают выводы в духе: «только у нас такое возможно!» Совершенно не желая говорить о мужестве и верности долгу, о героизме исполнителей.
Наш постоянный читатель Николай Хохлов отметил, что произведение с названием «Атака красной кавалерии» могли написать советские писатели Исаак Бабель или Александр Серафимович, но никак не Редьярд Киплинг, стихотворение которого называлось «Последние из лёгкой бригады». И не поэт Альфред Теннисон, чью поэму «Атака лёгкой бригады», скорее всего, имел в виду чиновник. Господин Хохлов также отмечает, что шашки носили не британские кавалеристы, а русские казаки. Мундиры же кавалергардов под Аустерлицем украшало серебряное шитьё, а не золотое.
Другой наш постоянный читатель, Денис предложил проверить: присутствует ли в «Севастопольских рассказах» Льва Толстого фраза: «Мы плакали, когда в них целились». Как и ожидалось, её там не обнаружилось. Да и не мог Толстой участвовать в Балаклавском бою 13 октября 1854 года, поскольку прибыл в Севастополь в ноябре.
Не сражался под Балаклавой и британский элитнейший 93-й кавалерийский полк. Его вообще не существовало. Этот номер носил 93-й пехотный горский полк Аргайла и Сазерленда, который в атаку не ходил, а лишь пострелял по гарцевавшим перед строем казакам. На русскую артиллерию бросилась Лёгкая бригада (4-й, 8-й, 11-й, 13-й и 17-й кавалерийские полки) общей численностью 673 человека. Из сотни её офицеров семьи «принцев, графов и лордов» представляли считанные единицы, да и те остались живы. Единственным павшим из высшей аристократии стал молодой виконт Фитцгиббон.
Тем не менее общие потери оказались очень велики (118 погибших, 122 раненных и 49 пленных — немногим менее половины бригады) и атаку справедливо считают идиотской. Чего никак нельзя сказать об атаке русских кавалергардов 20 ноября 1805 года, которую подробно описал историк Алексей Васильев в статье «Русская гвардия в сражении при Аустерлице» («Военно-исторический журнал «Воин» № 4).
«Кавалергарды перешли ручей и с ходу бросились в атаку. Развернувшись вправо от плотины, эскадроны Его Величества (под командой полковника А.Н. Авдулина 1-го), полковников Титова и Ушакова 2-го во главе с полковым командиром генерал-майором Депрерадовичем 2-м, устремились на выручку Преображенского полка, отступавшего в расстройстве под огнём теснивших его французских стрелков. Для того, чтобы достичь противника, кавалергардам пришлось с трудом пробираться сквозь разрозненные группы ретировавшихся преображенцев. Затем они атаковали густые цепи стрелков и, неоднократно опрокидывая их, сдержали натиск французов на этом участке. Под прикрытием трёх эскадронов Кавалергардского полка преображенцы (вместе с приданными им 4-мя орудиями) и остававшиеся на правом берегу Раусница 4 конных пушки штабс-капитана П.А. Козена успели переправиться на левый берег ручья.
Вслед за первыми тремя эскадронами кавалергардов перешли плотину эскадроны полковника князя Репнина и полкового командира. Вместе с ними следовал также 2-й взвод эскадрона Его Величества, возглавляемый 17-летним корнетом Александром Ивановичем Альбрехтом (он отвозил в Аустерлиц полковые штандарты и не успел догнать свой эскадрон). Этой частью Кавалергардского полка командовал 27-летний полковник князь Николай Григорьевич Репнин-Волконский (позже дослужившийся до чина генерала от кавалерии). Когда бывшие под его начальством два эскадрона и взвод Альбрехта поднялись на высоты правого берега Раусница, момент для русских гвардейцев, сражавшихся там, был самый критический. «Мы увидели перед собой, шагах в 400 от переправы, нашу пехоту — семёновцев, окружённых французской кавалерией, отбивавшей у них знамёна,— писал впоследствии князь Н.Г. Репнин военному историку А.И. Михайловскому-Данилевскому. — Кругом ни вправо, ни влево не было видно русских частей, видны были лишь кучки бегущих, а общим фоном этой картины служила сплошная стена французской пехоты».
Князь Репнин, быстро оценив обстановку, кинулся на выручку Семёновского полка. Он ударил с двумя эскадронами и взводом Кавалергардского полка на утомлённые и расстроенные боем эскадроны Раппа, только что отразившие атаку лейб-казаков ротмистра Бирюкова. После яростной сшибки конных масс завязалось множество одиночных схваток. Видя, что бойцы Раппа начали уступать под натиском кавалергардов, в схватку вмешались два других эскадрона конных егерей французской гвардии (3-й и 4-й) под начальством майора Дальмана. Они атаковали левый фланг кавалергардского эскадрона князя Репнина, в то время как на правый фланг его обрушились подоспевшие конные гренадеры — велиты (5-й эскадрон). Эскадрон Репнина был охвачен с обоих флангов, а затем и окружён вместе с взводом Альбрехта. Полковник А.Л. Давыдов с эскадроном полкового командира изо всех сил старался помочь ему, но безуспешно. На помощь кавалергардам подоспели два эскадрона Лейб-гвардии Конного полка (Его Высочества и полковника Оленина 1-го), которые были отправлены через Раусницкий ручей вслед за эскадронами Репнина, но были задержаны отступавшей пехотой и не успели вступить в бой одновременно с ними. Теперь эти конногвардейцы, возглавляемые полковником Е.И. Олениным, вмешались в схватку, но выручить эскадрон князя Репнина и взвод корнета Альбрехта так и не смогли.
Во время рубки генерал Рапп, раненный в лицо ударом палаша, был сброшен с коня… Бой был исключительно яростный, более 15 минут продолжалась жестокая сеча, когда к месту боя прибыл, наконец, маршал Бессьер с четырьмя эскадронами конных гренадеров Орденера. Грозные invicibles (непобедимые) тяжёлой рысью атаковали русскую гвардейскую конницу. «Заставим плакать петербургских дам!» — кричали эти гиганты, обрушивая свои палаши на кавалергардов. Прибытие свежих эскадронов решило исход кавалерийского боя в пользу французов, и русская конница отступила в расстройстве (под прикрытием картечного огня единственного орудия полковника Костенецкого) на левый берег Раусницкого ручья.
Кавалергардский эскадрон князя Репнина и взвод Альбрехта не смогли отступить вместе со всеми. Они были отрезаны и продолжали сражаться в окружении. Часть их личного состава погибла, часть попала в плен (почти все ранеными). Офицеры эскадрона, включая князя Репнина, были ранены, а затем пленены. Из нижних чинов эскадрона спаслось всего 18 человек, а из взвода Альбрехта не спасся никто…
Спустя некоторое время взятые в плен офицеры-кавалергарды были подведены и представлены Наполеону. «Кто старший?» — спросил император. Ему назвали князя Репнина. «Вы командир Кавалергардского полка императора Александра?» — обратился Наполеон к пленному полковнику. «Я командовал эскадроном»,— ответил Репнин. «Ваш полк честно выполнил свой долг!» — «Похвала великого полководца есть лучшая награда солдату».— «С удовольствием отдаю её вам». «Кто этот молодой человек рядом с вами?» — поинтересовался затем Наполеон у князя Репнина. «Это сын генерала Сухтелена, он служит корнетом в моём эскадроне», — ответил полковник. «Он слишком молод, чтобы драться с нами», — заметил император французов. Тогда юный Павел Сухтелен вмешался в разговор… «Не нужно быть старым для того, чтобы быть храбрым!» — воскликнул юноша и добавил две строки из корнелевского «Сида»:
Я молод, это правда, но у благородных душ
Доблесть не определяется количеством лет.
«Браво, молодой человек, вот прекрасный ответ, — сказал Наполеон Сухтелену, — поступайте всегда так, вы на хорошем пути». После этого он приказал отвести пленных русских офицеров на свой бивак, где доктор Д. Ларрей должен был осмотреть их раны».
Как видите, в бой пошли не два эскадрона, а почти весь полк. Погибли один эскадрон и один взвод, да и то не полностью. Кавалергарды разумно атакуют не каре, а рассыпавшихся вражеских стрелков и кавалерию. Местность и массы отступающей русской пехоты не дают им разогнаться, тем не менее, исход боя неясен. Лишь появление свежего и сильнейшего во вражеской армии конно-гренадерского полка склоняет чашу весов на сторону французов, однако разбитые ранее семёновцы и преображенцы успевают отойти. Оценивая итог боя, мелкий французский военачальник эпохи Мединского, некто Наполеон, высоко оценивает атаку. На Родине их командир заслуженно получил за тот бой своего Георгия III степени, а 18-летний корнет Сухтелен, чей ответ так восхитил императора — чин поручика и золотую шпагу.
Не думаю, что, ляпни в те годы чиновничек типа Мединского о бессмысленной атаке по приказу идиота, кто-то из господ кавалергардов снизошёл бы до вызова на дуэль. Зато отходить плетью или выпороть на конюшне могли запросто.