ИстЛяп

Количество пострадавших от репрессий жителей страны, которую возглавлял Ильвес хорошо известно по документам, обобщённым в книге историка Александра Дюкова «Миф о геноциде. Репрессии советской власти в Эстонии (1940–1953)». Всего за 13 лет репрессировано 58 тысяч, из которых свыше 12 тысяч погибло (убитые в боях антисоветские партизаны-«лесные братья», расстрелянные, скончавшиеся в лагерях и ссылке). Среди них немало уголовников и зверствовавших на территории России пособников Гитлера (36-й эстонский полицейский батальон воевал под Сталинградом, 37-й — участвовал в карательных операциях в районе Пскова, 38-й — в Ленинградской области и др.) Часть пострадавших — русские, которые жили тут испокон веков и которых в 1940 году проживало свыше 90 тысяч. (В XII-XIII вв. восток страны с Юрьевым (Тарту) принадлежал Новгороду, в 1710–1918 гг. вся Эстония входила в состав Российской Империи).

Пятьдесят восемь тысяч репрессированных тоже много? И вообще не следовало оккупировать маленькое мирное государство, чью независимость Москва признала по Тартусскому договору 2 февраля 1920 года? (Как кстати и Латвии с Литвой, также захваченными двадцать лет спустя). Однако в Кремле прекрасно помнили поведение Эстония после обретения независимости. Она тут же бросилась отгрызать от сотрясаемой гражданской войной России приграничные территории, требовала часть побережья Финского залива, захватили (и удержали по Тартускому договору) Иван-город и Печорский край, а в Пскове с мая по ноябрь установили марионеточный режим во главе с бывшим красным командиров Станиславом Булак-Балаховичем.

По свидетельству государственного контролёра Северо-Западного правительства белых Василия Горна, Булак-Балахович плевать хотел на своего официального командира главкома Северо-Западной армии Николая Юденича и открыто грабил Псковщину в интересах Эстонии.

«Эстонское правительство стремилось тогда скупить подешевле весь псковский лён, чтобы образовать для своего казначейства прочный валютный фонд. Весь лён шёл на английские рынки и очень выгодно для эстонских финансов переплавлялся в фунты, чёрную же работу содействия этой операции у нас на месте, «с готовностью» взял на себя г. Балахович. Не трудно себе представить, во что вылилось такое содействие «мѣновой торговле» в атмосферу воцарившегося при «батьке» террора и произвола. При поддержке Балаховича, не сдерживаемые ничем в своих узко-эгоистических аппетитах, новые предприниматели стремились отнять у псковского населения буквально за гроши единственно-ценный и при том последний оставшийся у него продукт обмена. Эстонцы тогда переживали, да и теперь ещё переживают, период стадии первоначального накопления ресурсов своей молодой государственности и потому с лихорадочной поспешностью стремились использовать все открывавшиеся к тому возможности.

Я уже писал о своеобразном вожделении эстонцев к обывательским телефонам. Телефоны эти, выражаясь терминологией того времени, так таки и были «усовдепены», но, кроме телефонов, им понравился, например, механический завод нашего купца Штейна. Они и к нему протянули свои руки. Штейн по национальности латыш, коренной наш обыватель и бывший гласный думы, в момент прихода Балаховича находился в Риге.

В моих материалах имеется такого рода «договор».

«Так как эстонскими войсками был взят Псков, то с моей стороны препятствий не встречается к эвакуации «завода Штейн» в половинном размере в Эстляндию. На основании условий о военных добычах с представителем Эстонской республики в Пскове Штабс-капитаном (таким то).
29 мая 1919 г. Командующий Войсками Гдово-Псковского района
Полковник Булак-Балахович. (В.Л. Горн «Гражданская война на Северо-Западе России»).

Не было ни малейших сомнений: обещай Гитлер Эстонии ещё несколько кусочков СССР, немецкие танки пойдут на Ленинград не от Кёнигсберга, а от Нарвы. Товарищ Сталин здраво решил обойтись без такого счастья.