ИстЛяп

Шахмагонов Николай Фёдорович:

Правильно предвидя, что главный удар Наполеон нанесёт именно против нашего левого фланга, что он атакует именно Семёновские флеши, Кутузов собирался измотать и обескровить ударные группировки врага в жёстком оборонительном бою, а затем, когда французы выдохнутся, внезапно ударить во фланг им восемнадцатитысячной группировкой скрытой до времени в Утицком лесу. План был детально продуман. Для того, чтобы французы не догадались о размещении крупного резерва русских, Кутузов приказал окружить Утицкий лес четырьмя полками егерей. И французы никогда бы не узнали о готовящемся ударе, если бы не Беннигсен…

Начальник главного штаба французской армии маршал Бертье признался, что если бы Тучков со своим корпусом и Московским ополчением явился, как рассчитывал Кутузов, к концу боя за Семёновское, то «появление этого скрытого отряда… во фланге и тылу французов при окончании битвы, было бы для французской армии гибельно…»

…Генеральное сражение Кутузов спланировал тщательно, определив до мельчайших подробностей, кому, на каком рубеже и как действовать. Это не Беннигсен, который при местечке Прейсиш-Эйлау просто указал позиции корпусам и более не сказал ни слова. И не умел. Что может бездарь? Да и не хотел.

Но барон не бездействовал. Он знал план Кутузова, и у него хотело сообразительности на то, чтобы его сорвать. Под вечер 25 августа 1812 года, когда Русская Армия заканчивала последние приготовления к генеральному сражению с французскими полчищами, Беннигсен, тайно от Кутузова, направился на левый фланг в корпус генерал-лейтенанта Николая Алексеевича Тучкова.

Беннигсен знал, с какой целью корпус размещён в лесу и для чего лес окружён четырьмя полками егерей так, чтоб мышь не проскочила. Барон прибыл в лес и вызвал командира корпуса генерала Тучкова. Когда тот прибыл, приказал ему немедленно выдвинуть корпус из леса на открытый склон и поставить впереди егерских полков.

Тучков был крайне удивлён распоряжением. Он сообщил барону, что разместил корпус в засаде по личному приказу Кутузова и разъяснил цель, стоящую перед корпусом и Московским ополчением.

Беннигсен заявил, что это всё ему известно и действует он в соответствии с новым решением главнокомандующего. Барон всеми силами добивался своей цели, не гнушаясь даже наглой лжи.

Поскольку Беннигсен, будучи начальником главного штаба, являлся прямым начальником, Тучкову пришлось повиноваться. В результате контрудар, на который рассчитывал Кутузов, был сорван. Мало того, приказ Беннигсена стоил жизни Багратиону и двум братьям Тучковым, Николаю Алексеевичу и Алексею Алексеевичу, которые встретили врага лицом к лицу на открытой местности — Беннигсен позаботился о том, чтобы времени на укрепление позиции не осталось совсем.

Расчёт Беннигсена был точен. Не мог барон не понимать, сколь опасен для французов внезапный удар восемнадцатитысячной группировки русских войск. Значит, он стремился к тому, чтобы победил Наполеон!? Или, по крайней мере, к тому, чтобы французы не были разбиты под Москвой.

Возможно, перед Беннигсеном стояли и другие задачи — дискредитировать Кутузова, как главнокомандующего, опасного для врага, ослабить максимально Русскую Армию, тем самым затянув войну. Война же ослабляла Россию. Важно было Беннигсену и то, чтобы французы вошли в Москву и уничтожили этот город — символ Русской Государственности, средоточие Русского Духа, Мать Городов Русских.

Барон сделал всё, чтобы случилось именно так, но не учёл одного — мужества и стойкости русских, их готовности к самопожертвованию ради победы, ради России. Он вывел под ядра и картечь корпус Тучкова и Московское ополчение, которые, даже не участвуя первое время в сражении, понесли огромные потери, причём потери, совершенно напрасные.

Впрочем, русских солдат, офицеров и генералов остзейский барон Беннигсен не жалел. Сколько он положил их совершенно напрасно в ходе кампании 1807 года! Не интересовали его и жизни простых французских парней, приведённых на плаху корсиканским чудовищем Наполеоном.

Беннигсен, естественно, не сообщил Кутузову о своём подлом и коварном поступке. Кутузов не знал о том на протяжении всей битвы и, когда понадобился скрытый им резерв, был крайне удивлён, что корпус генерал-лейтенанта Тучкова и Московское ополчение давно в бою и понесли уже ужасающие потери от артиллерийского огня французов. Он даже готов был винить Тучкова в том, что он не удержался, но Тучков был смертельно ранен и оправдаться не мог.