ИстЛяп

Наша читательница Елена прислала воистину эпическое откровение владыки Иоанна. Тем не менее, данники — это всё же лица, облагаемые данью. Её сборщики от Золотой Орды назывались баскаками, но ещё в конце правления московского князя Ивана Калиты (1322–1340 гг.) тот начал отправлять дань в Орду сам. Ни единого летописного свидетельства об участии в принятии этого решения Сергия Радонежского нет. Зато об опустошении Руси эпидемией чумы в 1352–1353 гг. написано очень подробно.

Согласно Никоновской летописи «Того же лета бысть моръ во Псковѣ силенъ зело и по всей землѣ Псковьской; сице же смерть бысть скора: храхнетъ человѣкъ кровію, и въ третій день умираше, и быша мертвіи всюду… Понеже убо священницы не успѣваху тогда мёртвыхъ погребати, но во едину нощь до заутріа сношаху къ церквѣ мрътвыхъ до двадесять и до тритцати, и всѣмъ тѣмь едино надгробное пѣніе отпѣваху, точію молитву разрѣшалную, иже глаголется рукопись, комуждо особь изглаголаваху, или мужу, или женѣ; и тако пологаху по пяти и по десяти во едину могилу… Того же лета бысть моръ спленъ зело въ Новѣградѣ и по всей земли Новогородцкой. Промысломъ Божіямъ вниде смерть въ люди тяжка, и страшна и напрасна зело, отъ Оспожина дни до Велика дни многое множество безчислено людей добрыхъ умре. Не во единомъ же Новѣградѣ бысть сіе, но по всемъ землямъ походи; ему же Богъ, повелѣ, той умре, а его же Богъ соблюде, той наказася страхомъ Господнимъ, да прочаа дни и лета целомудрено и безгрешно поживётъ. Того же лета бысть моръ силенъ зѣло въ Смоленске, и въ Кіевѣ, и въ Черниговѣ и въ Суждалѣ, и во всей землѣ Русстей смерть люта, и напрасна и скора; и бысть страхъ и трепетъ велій на всѣхъ человѣцѣхъ. Въ Глуховѣ же тогда ни единъ человѣкъ не остася, вси изомроша; сице же и на Бѣлѣозерѣ».

От чумы умерли тогда московский князь Симеон Гордый с двумя сыновьями, его младший брат, серпуховский князь Андрей, а также митрополит Всея Руси Феогност и псковский архиепископ Василий. При жизни Сергия Радонежского отмечены также эпидемии 1364–1365, 1373–1375 и 1387–1390 гг. Среди их жертв ростовский князь Константин Васильевич, его жена — сестра Симеона Гордого Мария, и малолетний брат Симеона, звенигородский князь Иван. Смоленск в 1387 году вымер целиком. Согласной Никоновской летописи в нём уцелело 10 человек, а Вторая новгородская летопись сообщает, что последние 5 смолян спаслись, покинув город и затворив за собой ворота.